Неточные совпадения
Но Прыщ был совершенно искренен в своих заявлениях и твердо решился следовать по избранному пути. Прекратив все дела, он ходил по
гостям,
принимал обеды и балы и даже завел стаю борзых и гончих собак, с которыми травил на городском выгоне зайцев, лисиц, а однажды заполевал [Заполева́ть — добыть на охоте.] очень хорошенькую мещаночку. Не без иронии отзывался он о своем предместнике, томившемся в то время в заточении.
Посланный вернулся с ответом, что у него
гость, но что он сейчас придет, и приказал спросить ее, может ли она
принять его с приехавшим в Петербург князем Яшвиным.
Вронский и Анна всё в тех же условиях, всё так же не
принимая никаких мер для развода, прожили всё лето и часть осени в деревне. Было между ними решено, что они никуда не поедут; но оба чувствовали, чем долее они жили одни, в особенности осенью и без
гостей, что они не выдержат этой жизни и что придется изменить ее.
Услыша, что даже издержки по купчей он
принимает на себя, Плюшкин заключил, что
гость должен быть совершенно глуп и только прикидывается, будто служил по статской, а, верно, был в офицерах и волочился за актерками.
— Нет, вы не так
приняли дело: шипучего мы сами поставим, — сказал председатель, — это наша обязанность, наш долг. Вы у нас
гость: нам должно угощать. Знаете ли что, господа! Покамест что, а мы вот как сделаем: отправимтесь-ка все, так как есть, к полицеймейстеру; он у нас чудотворец: ему стоит только мигнуть, проходя мимо рыбного ряда или погреба, так мы, знаете ли, так закусим! да при этой оказии и в вистишку.
Она его не замечает,
Как он ни бейся, хоть умри.
Свободно дома
принимает,
В
гостях с ним молвит слова три,
Порой одним поклоном встретит,
Порою вовсе не заметит;
Кокетства в ней ни капли нет —
Его не терпит высший свет.
Бледнеть Онегин начинает:
Ей иль не видно, иль не жаль;
Онегин сохнет, и едва ль
Уж не чахоткою страдает.
Все шлют Онегина к врачам,
Те хором шлют его к водам.
Татьяна верила преданьям
Простонародной старины,
И снам, и карточным гаданьям,
И предсказаниям луны.
Ее тревожили
приметы;
Таинственно ей все предметы
Провозглашали что-нибудь,
Предчувствия теснили грудь.
Жеманный кот, на печке сидя,
Мурлыча, лапкой рыльце мыл:
То несомненный знак ей был,
Что едут
гости. Вдруг увидя
Младой двурогий лик луны
На небе с левой стороны...
Я как
гостя вас
принимаю.
— Успеем-с, успеем-с!.. А вы курите? Есть у вас? Вот-с, папиросочка-с… — продолжал он, подавая
гостю папироску. — Знаете, я
принимаю вас здесь, а ведь квартира-то моя вот тут же, за перегородкой… казенная-с, а я теперь на вольной, на время. Поправочки надо было здесь кой-какие устроить. Теперь почти готово… казенная квартира, знаете, это славная вещь, — а? Как вы думаете?
— Не хотите ли посетить двух сестер, они во всякое время дня и ночи
принимают любезных
гостей? Это — очень близко.
Климу становилось все более неловко и обидно молчать, а беседа жены с
гостем принимала характер состязания уже не на словах: во взгляде Кутузова светилась мечтательная улыбочка, Самгин находил ее хитроватой, соблазняющей. Эта улыбка отражалась и в глазах Варвары, широко открытых, напряженно внимательных; вероятно, так смотрит женщина, взвешивая и решая что-то важное для нее. И, уступив своей досаде, Самгин сказал...
Крэйтона слушали, не возражая ему, Самгин думал, что это делается из вежливости к союзнику и
гостю. Англичанин настолько раздражал Самгина, что Клим Иванович, отказываясь от своей привычки не
принимать участия в спорах, уже искал наиболее удобного момента, удобной формы для того, чтоб ‹возразить› Крэйтону.
После этого расположил флигеля дома, сообразив число
гостей, которое намеревался
принимать, отвел место для конюшен, сараев, людских и разных других служб.
Другие
гости заходили нечасто, на минуту, как первые три
гостя; с ними со всеми все более и более порывались живые связи. Обломов иногда интересовался какой-нибудь новостью, пятиминутным разговором, потом, удовлетворенный этим, молчал. Им надо было платить взаимностью,
принимать участие в том, что их интересовало. Они купались в людской толпе; всякий понимал жизнь по-своему, как не хотел понимать ее Обломов, а они путали в нее и его: все это не нравилось ему, отталкивало его, было ему не по душе.
Не то так
принимала сама визиты, любила пуще всего угощать завтраками и обедами
гостей. Еще ни одного человека не выпустила от себя, сколько ни живет бабушка, не напичкав его чем-нибудь во всякую пору, утром и вечером.
— Экая дура! не умеет
гостей принять! — вдруг послышалось из-под рогожи, которая потом приподнялась, и из-под нее показалась всклокоченная голова Марка.
К нему все привыкли в городе, и почти везде, кроме чопорных домов,
принимали его, ради его безобидного нрава, домашних его несогласий и ради провинциального гостеприимства. Бабушка не
принимала его, только когда ждала «хороших
гостей», то есть людей поважнее в городе.
— Вы, кажется, тоже были, — оборотился он с третьей фразы к важному
гостю,
приняв того за кого-то из своих, но, тотчас же разглядев, крикнул...
Предоставив Каролине улыбаться и разговаривать с
гостями, она постоянно держалась на втором плане, молча
принимала передаваемые ей Каролиной фунты и со вздохом опускала в карман.
И нас губернатор хотел
принять с таким, с такою… глупостью, следовало бы сказать, с гордостью, скажу учтивее; а теперь четыре важные японские сановника сами едут к нам в
гости!
Она восьмой год при
гостях лежала, в кружевах и лентах, среди бархата, позолоты, слоновой кости, бронзы, лака и цветов и никуда не ездила и
принимала, как она говорила, только «своих друзей», т. е. всё то, что, по ее мнению, чем-нибудь выделялось из толпы.
По требованию Марьи Степановны, Надежда Васильевна обязана была оставлять свое «чтение в книжку» и тоже
принимать участие в преферансе или занимать
гостя разговором.
— Друг мой, я все-таки хочу быть джентльменом и чтобы меня так и
принимали, — в припадке некоторой чисто приживальщицкой и уже вперед уступчивой и добродушной амбиции начал
гость.
И однако, когда приехала институтка (
погостить, а не навсегда), весь городишко у нас точно обновился, самые знатные наши дамы — две превосходительные, одна полковница, да и все, все за ними, тотчас же
приняли участие, расхватали ее, веселить начали, царица балов, пикников, живые картины состряпали в пользу каких-то гувернанток.
Приехал я к нему летом, часов в семь вечера. У него только что отошла всенощная, и священник, молодой человек, по-видимому весьма робкий и недавно вышедший из семинарии, сидел в гостиной возле двери, на самом краюшке стула. Мардарий Аполлоныч, по обыкновению, чрезвычайно ласково меня
принял: он непритворно радовался каждому
гостю, да и человек он был вообще предобрый. Священник встал и взялся за шляпу.
Гостей принимает очень радушно и угощает на славу, то есть благодаря одуряющим свойствам русской кухни лишает их вплоть до самого вечера всякой возможности заняться чем-нибудь, кроме преферанса.
Гостей он
принимал весьма ласково и радушно, но не кланялся им в пояс, не суетился, не потчевал их всяким сушеньем и соленьем.
Но
принимая летом множество
гостей, помощников в работе, вы сами на 7–8 плохих месяцев вашего года уезжаете на юг, — кому куда приятнее.
А в остальное время года старик, кроме того, что
принимает по утрам дочь и зятя (который так и остается северо — американцем), часто, каждую неделю и чаще, имеет наслаждение
принимать у себя
гостей, приезжающих на вечер с Катериною Васильевною и ее мужем, — иногда только Кирсановых, с несколькими молодыми людьми, — иногда общество более многочисленное: завод служит обыкновенною целью частых загородных прогулок кирсановского и бьюмонтского кружка.
Кроме как в собраниях этого кружка, он никогда ни у кого не бывал иначе, как по делу, и ни пятью минутами больше, чем нужно по делу, и у себя никого не
принимал и не допускал оставаться иначе, как на том же правиле; он без околичностей объявлял
гостю: «мы переговорили о вашем деле; теперь позвольте мне заняться другими делами, потому что я должен дорожить временем».
Хотя их компании были дружны, хотя часто одна компания
принимала у себя в
гостях другую, хотя часто они соединялись для поездок за город, но все-таки мысль о солидарности счетов двух разных предприятий была мысль новая, которую надобно было долго и много разъяснять.
Соседи рады были угождать малейшим его прихотям; губернские чиновники трепетали при его имени; Кирила Петрович
принимал знаки подобострастия как надлежащую дань; дом его всегда был полон
гостями, готовыми тешить его барскую праздность, разделяя шумные, а иногда и буйные его увеселения.
В мазурке
принимали участие и солидные
гости, а в особенности отличался Григорий Александрыч Перхунов.
Супруги едут в город и делают первые закупки. Муж берет на себя, что нужно для приема
гостей; жена занимается исключительно нарядами. Объезжают городских знакомых, в особенности полковых, и всем напоминают о наступлении зимы. Арсений Потапыч справляется о ценах у настоящих торговцев и убеждается, что хоть он и продешевил на первой продаже, но немного. Наконец вороха всякой всячины укладываются в возок, и супруги, веселые и довольные, возвращаются восвояси. Слава Богу! теперь хоть кого не стыдно
принять.
— Так по-людски не живут, — говорил старик отец, — она еще ребенок, образования не получила, никакого разговора, кроме самого обыкновенного, не понимает, а ты к ней с высокими мыслями пристаешь, молишься на нее. Оттого и глядите вы в разные стороны. Только уж что-то рано у вас нелады начались; не надо было ей позволять
гостей принимать.
Ради
гостя и отец надел «хороший» сюртук, но он, очевидно, не
принимал деятельного участия в общем ожидании и выполнял только необходимую формальность.
— Э, кум! оно бы не годилось рассказывать на ночь; да разве уже для того, чтобы угодить тебе и добрым людям (при сем обратился он к
гостям), которым, я
примечаю, столько же, как и тебе, хочется узнать про эту диковину. Ну, быть так. Слушайте ж!
После этого не менее четырех лет мальчик состоит в подручных, приносит с кухни блюда, убирает со стола посуду, учится
принимать от
гостей заказы и, наконец, на пятом году своего учения удостаивается получить лопаточник для марок и шелковый пояс, за который затыкается лопаточник, — и мальчик служит в зале.
Действительно, я напечатал рассказ «В глухую», где подробно описал виденный мною притон, игру в карты, отравленного «малинкой»
гостя, которого потащили сбросить в подземную клоаку,
приняв за мертвого. Только Колосов переулок назвал Безымянным. Обстановку описал и в подробностях, как живых, действующих лиц. Барон Дорфгаузен, Отто Карлович… и это действительно было его настоящее имя.
Замараевы не знали, как им и
принять дорогого
гостя, где его посадить и чем угостить. Замараев даже пожалел про себя, что тятенька ничего не пьет, а то он угостил бы его такою деревенскою настойкой по рецепту попа Макара, что с двух рюмок заходили бы в башке столбы.
Он по-прежнему жил в нижнем этаже в своих маленьких каморках, а наверху
принимал только
гостей в торжественные дни именин и годовых праздников.
— Ну,
принимай дорогих
гостей, — проговорил Михей Зотыч. — Незваные-то
гости подороже будут званых.
— Что же, дело житейское, — наставительно ответил
гость и вздохнул. — А кто осудит, тот и грех на себя
примет, Анфуса Гавриловна.
— Ну, теперь здравствуй, сынок…
Принимай дорогих
гостей.
Жалованьишко-то куда не велико, а тут и одень, и обуй, и дом поставь, и
гостей принимай.
— Не надобно нам стояльцев, я сам
гостей принимать буду!
Впрочем, и неодобрение Пузатова нельзя в этом случае
принимать серьезно: в самую минуту его брани на Ширялова купец этот является к Антипу Антипычу в
гости.
Подозрительность этого человека, казалось, все более и более увеличивалась; слишком уж князь не подходил под разряд вседневных посетителей, и хотя генералу довольно часто, чуть не ежедневно, в известный час приходилось
принимать, особенно по делам, иногда даже очень разнообразных
гостей, но, несмотря на привычку и инструкцию довольно широкую, камердинер был в большом сомнении; посредничество секретаря для доклада было необходимо.
— Всех, всех впусти, Катя, не бойся, всех до одного, а то и без тебя войдут. Вон уж как шумят, точно давеча. Господа, вы, может быть, обижаетесь, — обратилась она к
гостям, — что я такую компанию при вас
принимаю? Я очень сожалею и прощения прошу, но так надо, а мне очень, очень бы желалось, чтобы вы все согласились быть при этой развязке моими свидетелями, хотя, впрочем, как вам угодно…
Также вышел приказ не
принимать прежних
гостей: всех их заменил дальний сосед, какой-то белокурый золотушный барон, очень хорошо воспитанный и очень глупый человек.